Читаем без скачивания О! Как ты дерзок, Автандил! - Александр Иванович Куприянов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вы лучше закажите отражатели на окна от водной пыли, – попросил управляющего Дими, брезгливо снимая очки в тонкой итальянской оправе-проволочке – по последней моде. Он положил их на тумбочку, где стояла фотография сына. – Объясните наконец, при чем здесь Адель и какая-то курица, – попросил он. – И еще объясните своим местным, что они не выживут меня с мыса Убиенного, что я скорее выкуплю с потрохами всю их несчастную деревню с полуразвалившимися домами, даже уже не домами, а хижинами, и дырявыми фелюгами, и такими же дырявыми сетями, нежели возьмусь лоббировать их интересы в муниципалитете.
История с курицей, которую задушила Адель, скорее расстроила Дими, чем развеселила. Адель была крупной немецкой овчаркой, чепрачного окраса сукой, дрессированной и благородной. Димичел любил свою собаку. Она не бегала по краю моря и не хватала пастью серебристых рыбок. И она, конечно же, не должна была откусывать голову какой-то жалкой деревенской курице, даже если курица и нарушила суверенную территорию Адели.
Димичел отдавал распоряжения насчет отправки джипа в город, подбора блесен и спиннингов для вечерней рыбалки и просил подготовить большую коробку со льдом и заменить куртку гортекс – «ну, вы знаете, ту, мою любимую» – на последнюю, камуфляжную канадку, и еще, просил Димичел, обязательно подготовьте блесны-«мыши» на ночную охоту за тайменем… В общем, пока он озадачивал своего управляющего подготовкой к таежной вылазке, Димичел думал об очень принципиальных, с его точки зрения, вещах.
Даже звери и домашние животные не выдерживают маргинального окружения. Они становятся частью среды. Той примитивной среды, в которую они попадают. И ведут они себя соответствующим образом – так, как принято себя вести в определенном, то есть маргинальном, социуме. Они должны откусывать наглым курицам головы, задирать ногу на колесо любого припаркованного автомобиля, даже если этот автомобиль – королевский «роллс-ройс», гадить на газоны, жадно хватать выброшенную волной на берег рыбку-уёк и драться за кость с дворовыми псами. А если они люди, то должны по вечерам надираться в местной пивнушке пива, обильно сдабривая его самогонкой или хреновухой – дешевой, но крепкой водкой, курить кальяны со шмалью, орать похабные песни, цапать местных бабешек за тяжело колышущиеся груди и похлопывать их по вислым ягодицам.
Примитивность своих поступков они объясняют естественностью нравов, а банальность истин, которыми живут, называют мудростью. «Take it easy» – начертано на их знаменах, а трубы трубят, и очень скоро, поддавшись соблазну легкой наживы, ты становишься новобранцем в их армии. Ты просто становишься в строй новых горлопанов. И вот уже вождь-командир на плацу, а может, и с броневичка, доносит до тебя простую истину: красоту и сложность мира, равно как и понятие собственность, говорит он, выдумали богатые, знатные и слишком грамотные люди. Может быть, кстати говоря, задиристые студенты. Или, вполне вероятно, высокомерные евреи. А уж нахрапистые банкиры – точно! Они выдумали и обосновали свою теорию для того, чтобы захватить последние не принадлежащие им богатства на Земле – нефть, газ и золото. И потому вновь собравшаяся под знамена справедливости армия, а вслед за ней и остатки обманутого человечества, не обязаны строить замки и украшать их картинами для тех, кто летает на собственных вертолетах и выходит на яхтах в море. А те, кто имеет всё, должны поделиться с теми, у кого нет ничего. То есть с рабочими, крестьянами, рыбаками и простыми бродягами, которых называют бомжами и клошарами, живущими под мостами и на свалках. Если же богатые не согласятся на передел, мы заберем у них силой то, что создано нашими руками. Да, мы, честно говоря, их ограбим! Но мы ограбим грабителей, и мы не допустим нарушения границ территории нашего личного обитания! Потому что мы – армия, и несть нам числа! Нам, собирающим пустые бутылки на перронах грязных вокзалов, нам, выходящим в лиман на рыбалку с рваными сетями, нам, с клетчатыми сумками в руках, снующим по рынкам секонд-хенда, нам, надевшим черную форму охранников офисов и банков, – нас таких полстраны! А на вилле нефтяного магната мы устроим детский санаторий. А еще лучше – мы подожжем ее! Чтобы на освободившейся площадке возвести новое здание. Мы наш, мы новый мир построим!
И вот уже кто-то из новых поборников справедливости пускает твоей вилле красного петуха. Глубокой ночью. А можно и днем – не обязательно ведь в темноте. Любимая забава революционеров всего мира – мочиться в муранские вазы, кромсать ножами картины мастеров, гадить на паркетные полы, насиловать жен владельцев дворцов, брать в топоры их челядь и с вилами идти дальше – уже на власть, по дороге поджигая и грабя поместья и замки…
Вот как думал Димичел. Все так знакомо. И таким образом все случалось уже не раз. Дими покачал головой. Может, он излишне драматизирует? Подумаешь, овчарка откусила голову курице…
Димичел сделал усилие над собой и еще раз глянул в окно. «Take it easy». Иначе и тебе откусят голову. Как той несчастной курице.
У высоких кованых ворот, которые открывались автоматически, его уже ждали. И он увидел их издалека. Два старых рыбака с лицами, словно вырезанными из коричневого камня, и в резиновых тапках-вьетнамках на босу ногу, скуластая женщина в черной косынке с окровавленной курицей в руках и молодчик в джинсовом костюме, которого Дими отлично знал. Молодчик представлял профсоюз рыбаков и рыбообработчиков. Было хорошо слышно, как молодчик разглагольствует, размахивая руками. Он разглагольствовал именно так, как и предполагал Димичел. Демагог.
– Они захватывают наши земли, наши поля и наши тони для сетей. Нам скоро негде будет рыбачить. Они презирают нашу веру и молятся своим богам.
Вот именно. Своим богам.
«Хорошая вера», – усмехнулся Димичел. Тот поп, с мыса Убиенного, так и не доделал свое христианское дело, правда, молоко они пьют, но деревянных божков-сэвэнов по-прежнему хранят в чуланах. И абсолютная чушь – неизвестно когда и как появившиеся в их домах кальяны! Ну почему кальяны и крест? По всей вероятности, в начале ушедшего века в деревню заглядывал не только священник, но и мулла?
Истоки местной веры давно интересовали Димичела и сильно забавляли его, потому что гремучая смесь ортодоксального православия, чуть ли не старообрядчества, с примитивным мусульманством здешнего населения озадачила бы любого богослова. Он даже купил Коран и принялся читать и его. Библия и Коран. Честно говоря, большой разницы он не заметил.
А ведь еще в местных верованиях присутствовали мистика, оккультизм и
